Что-то я начинаю повторяться.
C часу ночи до двух резво пробежала из конца в конец весь Светлановский. Хотела даже машину стопнуть, но наглости не хватило желания даже не было особого, во-первых, погода больно хороша, а во-вторых - в улицах за светлановским я только заблужусь. (хотя, надо признать, Брэт Истон Эллис тоже сыграл)
Когда я его увидела, он первым делом забросил футбольный мячик на проезжую часть и побежал под плотно для двух ночи идущие машины - а я кричала "Стой! (сука-сука-да-стой-же) Стой!", беспомощно, как в плохом фильме.
Он не помнил, откуда мячик и где его сумка, через пару тонких отходящих дорог я подбежала просить сигарету к компании, у которой по дороге туда спрашивала, где Энгельса (я не была точно уверена, не пресекает ли его вдруг Светлановский), "ну что, нашла Энгельса?" - спросило несколько позитивних таких голосов и мне протянули разом три пачки. Потом кто-то из них забил моему Энгельсу гол и на радостях проставился нам пивом. Бутылочное Мерзкое всё же не такое мерзкое, как баночное, и мне показалось тогда даже вкусным, и даже очень.
Мне нравятся места рядом с искомым проспектом, нравятся сосны и новостройки у Озерков. Но сегодня ночью я вдруг поняла, почему неравнодушна к ним на самом деле - они холмисты. И так мы шли, неся мяч, с пятью рублями, но - с холодным пивом и курительными палочками, там озеро есть какое-то непонятное, там всё какое-то другое, и сосны. На пять рублей купили приму; я давно так славно не гуляла.
Ночь тёплая, летняя и добрая, я совершенно успокоилась, мои мир в целости, законности и порядке (если не считать червячка про машины и Эллиса), давай, говорю, придём сейчас домой, приберёмся немного, а то на кухню уже мухи слетаются, зайдём к родителям, возьмём ключи от дачи и уедем-уедем-уедем, на самом-самом ближайшем утреннем поезде.
Но дома хочется спать, да и к чему будить родителей в шесть утра - и я засыпаю, в полудрёме сжевав тарелку жареной картошки, которой меня кормили с вилки.
Оказывается, впрочем, я не была права. Ну ни разочку. Я это узнала сейчас, проснувшись и сев читать френдленту.
В шесть я никого бы не разбудила там - никто не спал. В час ночи, когда я только выходила из дому спасать-свою-любимую-задницу, папу избил кто-то то ли с камнем, то ли с кастетом - чем-то полу-острым, разрезало крупный сосуд на лице, до шести он пролежал где упал, вытекло крови - ужасно много, к шести дополз до дома, за полчаса, пока ехала скорая, кровью из него залило пол-прихожей; сейчас он в Вавиловской (Третьей Истребительной) в нейрохирургии. Там к кровопотере ещё сотресение мозга и чёрт знает что.
Гнусь в том, что (я не знаю, в каком он состоянии и насколько всё плохо) он был не один - с ним был Абрамов - высокий такой и тощий дядя Лёша в очках, с которым они друзья уже лет двадцать как. Абрамов (которому, впрочем, тоже хорошо досталось) убежал (папе досталось лучше и он остался валяться), добежал до милиции, его оттуда отвели в больницу, где подзаштопали и отпустили. Да, он был несколько (ха-ха) нетрезв, но как минимум сказать ментам, что там ещё один человек? Показать, где? Почему жена его не позвонила маме, когда тот дошел до дома? Жене он тоже не сказал? А папа лежал во дворах и кровища текла.
Вас, товарищ Абрамов, никто не просил пробежать Светлановский из начала в конец. Вам было проще, а повод был куда серьёзнее (не опасения-беспокойства, а факт). Дерьмо вы, а не человек, право слово. Сказал бы мне это кто лет в шесть (мне вы тогда так нравились).
Дорогие прочитавшие этот пост. Всё то говно (или почти всё), что валится из моих лёгких через глотку, я удержала, упаковала и скормила вам. Задним числом пожелаю приятного аппетита.
upd. Птицыного приятеля, бывшего той же ночью на том же дне рождения на той же старой деревне - заловили у дома. Тоже порезали, тоже в больнице.
В общем, пока беспокоишься и заботишься только о себе и ком-то ещё одном, и всё твоё мелкое вершительство - только для вас двоих, - в остальном мире определённо что-то разлаживается.